Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
— Тебя даже не обчистили, — Дугал небрежно указал на горку сваленных на столе вещей сэра Гисборна. — Твои неведомые друзья оказались честными людьми — не только довели тебя до гостиницы, но даже не взяли оплаты за труды. Верю, что ты хорошо повеселился, но постарайся вспомнить — когда и где ты расстался с Изабель? Сам я упустил ее из виду еще перед началом мессы, и Франческо говорит то же самое. Кателла по глупости своей вообще не обратила внимания, а спросить у Розалин… Ее родные не поймут, если я заявляюсь к ней домой. Вдобавок, я забыл выяснить, где она живет.
— Я ушел с площади перед собором после мессы, во время представления, — медленно проговорил Гай, борясь с внезапно нахлынувшим дурным предчувствием, имевшим почему-то прогорклый вкус давно свернувшегося молока. — Мистрисс Изабель пошла за мной, но представления не имею, как она сумела заметить меня в такой толпе. Она хотела навестить своих друзей, я предложил ее проводить. Мы прошли через несколько кварталов, вышли к площадке в конце улицы, откуда видна мечеть…
— Джума ал-Джами, — кивнул Франческо, перебивая. — Знаю, слышал и видел.
— Мистрисс Уэстмор постучалась в дом неподалеку, — продолжил сэр Гисборн, пытаясь собрать воедино все мельком увиденные мелочи. — Я бы сказал, что он принадлежит зажиточному горожанину — два этажа, в окнах настоящие стекла, дверь из мореного дуба. Ей открыли — не знаю кто, видел только, что мужчина и, кажется, еще не старый. Она помахала мне рукой, вошла… и все.
— Вошла сама? — уточнил Мак-Лауд. — Без принуждения, я имею в виду?
— Да, — растерянно ответил Гай. — Я еще подумал, что ее там живут ее давние друзья… А что случилось?
— Посмотреть с одной стороны — ничего, — Дугал уселся на придвинутый к стене сундук и задумчиво уставился на виднеющиеся в окно городские крыши. — С другой же… В общем, я решил, что надо растолкать тебя, чтобы ты выслушал и вынес решение. Френсис, излагай.
— Я боюсь, что с монной Изабеллой что-то случилось, — слегка запинаясь, начал Франческо, смотря на господ иноземных рыцарей тревожно блестящими глазами собаки, потерявшей хозяина. — Вчера утром, еще до того, как мы собрались уходить, она позвала меня к кладовым, где нас никто не мог подслушать, отдала мешок с какими-то вещами и велела как следует спрятать. Она показалась мне озабоченной, я спросил, что ее тревожит и что в мешке, в ответ она начала говорить странные вещи. Мол, она сегодня куда-то уйдет и мне не следует беспокоится, если ее не будет целую ночь. Но если она не вернется к вечеру следующего, то есть сегодняшнего дня, мне нужно взять оставленные ею вещи и как можно скорее покинуть Тулузу. Я спросил, куда мне ехать, она ответила — в Марсель, к…
— Погоди, — остановил течение рассказа Мак-Лауд. — Если она называла тебе имена, лучше держи их при себе. Чего не знаешь, о том не проболтаешься. Дальше.
— …К одному человеку, — нашел выход из положения Франческо. — Там, как она утверждала, я смогу получить помощь в обмен на то, что привезу. Сейчас вечер, и ее нет. Если бы она пошла в итальянский квартал, где у нас действительно есть знакомые, ей не понадобилось бы проходить так близко от мечети — наш квартал совсем в другом конце города. Dolce Madonna, я совершенно не представляю, что делать, — он беспомощно развел руками и понурился. — Искать ее? Где? Ждать до вечера? Вдруг с ней в это время что-нибудь случится?
— Если с мистрисс Изабель что-нибудь случится, ты все едино не сможешь этому помешать, — здраво высказался Дугал. — Скажи-ка мне лучше одну вещь… Ты давно с знаком с этой особой?
— С начала прошлой осени, — быстро ответил Франческо, прикинув что-то в уме. — Я тогда приехал во Францию и меня приняли в компанию мэтра Барди. Монна Изабелла жила в его доме, она знала моего отца по общим делам, мы подружились, и она стала моей patronessа — покровительницей.
— Значит, почти год, — протянул Мак-Лауд. Гай не мог взять в толк, к чему клонит его компаньон, но с каждым мгновением все больше верил в то, что тревога Франческо не беспочвенна. Его слова отчасти совпадали с тем, что говорила ему прошлым днем мистрисс Изабель, но только отчасти… — Она всегда предпочитает устраивать подобные игры в загадки?
— Монна Изабелла честная девушка, — мгновенно вспыхнул Франческо, однако тут же сник и неохотно добавил: — Хотя я не раз слышал, как ее украдкой называли мascalzonа — обманщица. Не подумайте плохого, чаще всего так говорили те, кто уступал ей в умении заключить выгодную сделку или договориться с нужным человеком. Она никогда не нарушала законов…
— Просто умела их обходить, — довершил фразу Дугал. — Не вижу ничего особенного, сам так выкручивался. У твоей приятельницы, Френсис, ум лисицы, но сдается мне, что она позабыла о старом мудром правиле: на каждую хитрую лисицу рано или поздно отыщется свой охотник… Ты не смотрел, что за сокровища она тебе поручила?
— Какая разница? — вмешался Гай. — Это не имеет ни малейшего значения! Важно лишь то, что женщина попала в беду!
— Не уверен, — невозмутимо отрезал Мак-Лауд. — Кроме того, мне всегда втолковывали, что в мире все имеет значение. Любой человеческий поступок или слово похожи на след на снегу, и могут указать направление поиска, если только быть внимательным и не отвлекаться. Френсис, мистрисс Уэстмор ничего не брала с собой, когда уходила на праздник?
— Ничего, — покачал головой Франческо. — Только обычный кошель на поясе, но туда много не положишь.
— Значит, она заранее подозревала, что может не вернуться из того места, куда идет, и оставила то, что представляет ценность, тебе, — на физиономии Мак-Лауда появилось азартное выражение, и Гай подумал, что уже видел шотландца в подобном настроении — на берегу Эндра, во время краткой схватки с призрачным чудовищем. Тогда Мак-Лауд тоже смахивал на гончую, почуявшую долгожданный запах добычи. — Вряд ли ей что-то угрожает в данный момент, ведь единственное, чем она обладает — знание. С покойником не поболтаешь по душам и не разопьешь кружку эля. Френсис, не надо ужасаться. Наоборот, в этом твое и ее спасение. Конечно, у нее попытаются узнать, где она оставила вещи. Она рассчитывала отмалчиваться в течение дня, этого самого дня. Потом она сдастся и проболтается, но к тому времени птичка улетит — ты уже должен нестись к Марселю. Остается один вопрос — что лежит в мешках? Надеюсь, теперь никто не будет возражать, чтобы мы туда заглянули?
— Я не буду, — со вздохом сказал Гай. — Хотя признаюсь честно: я по-прежнему не понимаю, что происходит.
— Не отчаивайся, я тоже, — хмыкнул Дугал. — Наша общая знакомая ведет на редкость запутанную игру, и я очень хочу в ней разобраться. Френсис, ты принесешь мешки или нет?
— Да, — обреченно сказал Франческо и поднялся. — Но рыться в чужих вещах — это грех.
— Обманывать своих друзей — еще больший грех, — немедленно возразил шотландец. — Кроме того, мы хотим только посмотреть и не собираемся прихватить что-нибудь на память. Может, эти вещи подскажут нам, в чем дело. А потом, как мне кажется, мы дружно отправимся разыскивать загадочный дом вблизи мечети, и никто не разубедит меня в том, что попутчик мистрисс Изабель понадобился с одной-единственной целью: запомнить, куда она пошла. Где барахло?
— В конюшне, — Франческо подошел к двери комнаты и в нерешительности остановился. — Я не знал, куда их спрятать в гостинице, ведь тут постоянно шастают жильцы и прислуга. Додумался только потихоньку отнести в сарай и зарыть поглубже в сено.
— Совершенно правильно, — одобрил Мак-Лауд. — Тебе помочь их притащить? Гай, мы сейчас вернемся.
Они ушли, оставив сэра Гисборна размышлять над странными изменениями в поведении его компаньона и подлинным смыслом действий мистрисс Уэстмор. Гай отчетливо слышал, как парочка спускается по лестнице с галереи во двор, а спустя несколько мгновений кто-то негромко постучал в дверь.
— Да! — рявкнул сэр Гисборн. — Входите, кто там!
В узкую щель между створкой и косяком сунулась незнакомая голова и до отвращения вежливо осведомилась:
— Мессир, вы приехали вместе с дамой из Англии? Такой рыженькой молодой леди? — Гай слегка кивнул. — Тогда это велено передать вам.
Ноттингамец встал, только сейчас отметив, что заснул одетым и теперь наверняка смахивает на изрядно помятое чучело, доковылял до двери и взял торопливо всученное ему послание — сложенный в несколько раз и запечатанный лист пергамента. Гонец, не дожидаясь положенной платы за труд, заспешил вниз по лестнице. Какое-то время Гай недоуменно разглядывал коричневатую поверхность, лишенную всяких надписей или имени адресата, затем нахмурился, запоздало проклял себя за несообразительность и, едва не сорвав дверь с петель, выскочил на галерею.
Франческо и Дугал шли через почти безлюдный двор — только у кухонной пристройки вертелась стайка мальчишек-поварят, через плечо Мак-Лауда свисал тяжелый по виду мешок. Принесший письмо человек торопливо спускался по шатким ступенькам и уже почти добрался до самого низа.
